В поддержку предложения Гергиева объявить 2017 год - Годом Стравинского. То, что "товарищи" которым Стравинский казался непонятным народу фактически "подарили" его Америке, почти вымарав его из национальной русской культуры, должно быть исправлено.



http://portal-kultura.ru/articles/obozrevatel/142031-ponyat-stravinskogo/

Его новаторский язык был несовместим с социалистическим реализмом и вырывался за рамки русской классической традиции — мелодичной, задумчивой, певучей, ориентированной на то, чтобы играть на струнах души, словно на арфе. Стравинский же с самого начала — модернистский, хулиганский, провокативный даже для современного ему Запада: вспомним, как на премьере «Весны священной» в ходе парижских «Русских сезонов» Дягилева в возмущенном зале вспыхнула драка между сторонниками передовой музыки и балета Нижинского и возмущенными непристойностью консерваторами.

Вместо того чтобы обращаться мелодией к душе, Стравинский играет с умом того, кто слушает его шедевры. И именно поэтому Георгий Свиридов, самый русский, пожалуй, из всех наших композиторов, отзывался о нем с иронией: «искусственный соловей». Для Свиридова (чье столетие мы отмечали в 2015-м и упустили возможность посвятить ему этот год) музыка — песня. Для Стравинского — конструирование, поиск свежих выразительных возможностей.

Но при этом даже в поздний период творчества любые модернистские эксперименты приводятся у Игоря Федоровича к высшей эстетической гармонии, музыка всегда остается музыкой.

И это еще один его подвиг: в эпоху, когда Арнольд Шёнберг, по сути, разрушил классическую музыкальную культуру, наш соотечественник, бывший непримиримым оппонентом создателя додекафонии, эту культуру защитил и передал потомкам. Не случайно Стравинский взаимоотношение музыки Шёнберга со своей сравнил однажды с различием между «дворцовым переворотом» и «реставрацией».

Модернизм и эксперименты Стравинского были именно реставрацией музыки — он искал, как можно выразить новое, не порывая со старым. И это, конечно, черта человека, выросшего в мире русской песни.

Ну и, безусловно, огромен вклад Игоря Федоровича в закреплении отечественной народной традиции в европейском сознании. «Петрушка» и «Жар Птица» — балеты «Русских сезонов», основанные на фольклорных мотивах, стали той призмой, через которую поколения и поколения образованных европейцев и американцев воспринимали нашу культуру. Если для русофобов Россия — территория медведей, водки и балалайки, то для русофилов — это страна Жар-Птицы.